Канцлерина Ангела Меркель назвала теракт в Домодедово «трусливым». Какая чушь!
Уважаемая г-жа Меркель,
Вы назвали атаку террориста-самоубийцы в московском аэропорту, унёсшую как минимум 35 человеческих жизней, «трусливой».
Я понимаю — в таких ситуациях очень сложно найти подходящие слова. Но использовать лживые — разве это выход? «Трусливая атака!»
Что следовало предпринять самоубийце, чтобы заслужить оценку «мужественный»? Предупредить о теракте? Представиться будущим жертвам? «Привет, меня зовут так-то и так-то, я собираюсь тут взорваться вместе с вами»? Что, такая «смелая атака» оказалась бы менее отвратительной?
Атака террориста-самоубийцы — это не дуэль, где возможен выбор места, времени и вида оружия. Свойство теракта-самоубийства в том, что он осуществляется исподтишка, без предупреждения, самостоятельно, и никто не знает заранее, когда именно он произойдёт.
Первый погибший при таком теракте — его исполнитель. Это не обязательно мужественный поступок, но и трусости тут, в общем, нет. Взорвавшись, самоубийца не убегает и не прячется.
Осмелюсь, если позволите, попросить об услуге: пусть Ваши сотрудники не говорят больше о «невинных жертвах» и «бесчеловечном оружии». Это до такой степени идиотские формулировки, что, даже поменяв местами прилагательные, мы не добьёмся их большей бессмысленности.
«Человеколюбивое оружие» — такой же оксюморон, как «виноватая жертва». А может, следует поговорить о «невинном оружии» или «бесчеловечных жертвах»? Неплохая повестка дня для следующего заседания правительства, не так ли?
С сердечным приветом, искренне ваш, как всегда,
Хенрик Бродер
Уважаемая г-жа Меркель,
Вы назвали атаку террориста-самоубийцы в московском аэропорту, унёсшую как минимум 35 человеческих жизней, «трусливой».
Я понимаю — в таких ситуациях очень сложно найти подходящие слова. Но использовать лживые — разве это выход? «Трусливая атака!»
Что следовало предпринять самоубийце, чтобы заслужить оценку «мужественный»? Предупредить о теракте? Представиться будущим жертвам? «Привет, меня зовут так-то и так-то, я собираюсь тут взорваться вместе с вами»? Что, такая «смелая атака» оказалась бы менее отвратительной?
Атака террориста-самоубийцы — это не дуэль, где возможен выбор места, времени и вида оружия. Свойство теракта-самоубийства в том, что он осуществляется исподтишка, без предупреждения, самостоятельно, и никто не знает заранее, когда именно он произойдёт.
Первый погибший при таком теракте — его исполнитель. Это не обязательно мужественный поступок, но и трусости тут, в общем, нет. Взорвавшись, самоубийца не убегает и не прячется.
Осмелюсь, если позволите, попросить об услуге: пусть Ваши сотрудники не говорят больше о «невинных жертвах» и «бесчеловечном оружии». Это до такой степени идиотские формулировки, что, даже поменяв местами прилагательные, мы не добьёмся их большей бессмысленности.
«Человеколюбивое оружие» — такой же оксюморон, как «виноватая жертва». А может, следует поговорить о «невинном оружии» или «бесчеловечных жертвах»? Неплохая повестка дня для следующего заседания правительства, не так ли?
С сердечным приветом, искренне ваш, как всегда,
Хенрик Бродер
Journal information