Собственно, «гомофил» и «гомофоб», если следовать законам словообразования, вообще какие-то ублюдки. Полслова из латыни, полслова из греческого, да и «дословный перевод» — «любовь к человеку» / «боязнь человека (людей)». При чём тут гомосексуализм, непонятно. Тем более непонятно, как можно относиться к явлению иначе, чем как к явлению. Явление, строго говоря, не событие. Ну, вы поняли.
Как всегда, мысли уходят в сторону и упираются в некое явление, которое я хочу назвать «синдром Прометея».
Легенда о Прометее, надеюсь, известна всем. В трагедии Эсхила Прометей уже не просто ловкий обманщик, подсунувший «своим» (богам) кости жертвы вместо мяса, но «первооткрыватель всех культурных благ, сделавших возможными достижения человеческой цивилизации: Прометей научил людей строить жилища и добывать металлы, обрабатывать землю и плавать на кораблях, обучил их письму, счёту, наблюдению за звёздами и т. д. Казнимый за любовь к людям, Прометей Эсхила бросает смелый вызов Зевсу и готов, невзирая на страшные муки, отстаивать свою правоту».
Итак, типичный «прометей» — это разрушитель мира насилья, друг голодных и рабов, подбивающий их на бунт против угнетателей и колонизаторов. Вопрос: что именно заставляет «прометея» отринуть (предать) интересы своего класса, группы (этноса) и переметнуться на другую сторону? Каковы механизмы — социальные, психологические — этого явления? (Явления, а не события, — следует отдавать себе в этом отчёт.) Только ли в эмпатии дело? (А ксенопатриотизм?)
Широчайшее поле для художественного исследования, конечно.
Journal information